Даже удивительно, как сильно этот роман напоминает знаменитый фильм "17 мгновений весны" по манере героя погружаться в мир своих раздумий, сомнений, исканий и тревог. Возможно, причиной тому дух времени, так как семеновские "мгновения" были написаны всего годом позже, - в 1969-м, - и, несомненно, испытали на себе влияние тех же господствовавших в искусстве разведки методик. Правда, в фильме, снятом на основе романа Райнова, в котором он же и был сценаристом, долгие и непростые раздумья Эмиля Боева не передавались словесно, а лишь кратко и условно изображались с помощью драматических приемов, но и длится этот фильм не двенадцать серий, как "17 мгновений", а, судя по полуторачасовой протяженности, всего одну-две.
Естественно, по этой причине в фильм не вошли многие важные сюжетные моменты, из-за чего киноповествование может показаться довольно сумбурным, а не читавшему книгу зрителю - и вовсе непонятным, - однако в краткости тоже есть своя выгода. Надо отдать должное актерскому составу этого фильма, в особенности сыгравшим Эмиля и Эдит Георгию Георгиеву-Гецу и Елене Райновой, сумевшим обогатить жесткий шпионско-детективный сюжет сильными лирическими чувствами и переживаниями.
Вторая глава романа начинается с анализа Боевым последствий гибели Ангелова и Конти. Он не питает никаких иллюзий по поводу хода следствия и сразу говорит, что оба преступления раскрыты не будут. Далее читателю сообщается, что и до каскада убийств Эмиль прекрасно понимал, насколько сложной и трудной была поставленная перед ним разведывательная задача.
Устранение за короткое время сразу двух действующих лиц показало ему, что данная миссия ко всему прочему отличается и повышенной важностью, хотя Боев и не может понять, в чем именно она заключается. Он замечает, что в борьбе двух разведок убийство - это вовсе не обыденное дело, и даже называет такое мнение "выдумкой романистов".
Напротив, в работе шпионов лишение человека жизни является крайней мерой, из чего следует, что убившие Ангелова враги стремились во что бы то ни стало избежать разглашения неких важных сведений. Именно страх перед возможным разоблачением побудил их убрать и Конти.
В связи с этой решительностью в устранении мешавших им людей Боев не может понять, почему враги так великодушно оставили в живых чиновника из венецианского филиала "Зодиака" Карло Моранди, который вышел на связь с завербованным западной разведкой болгарским служащим, вручил ему радиостанцию и велел приступить к работе. Ведь Любо Ангелов считал Моранди единственной ниточкой, которая могла помочь раскрутить клубок вражеских замыслов.
Этот вопрос не дает покоя Эмилю, ради соблюдения секретности постоянно находящемуся в гуще туристических толп и потому вдоль и поперек изучающему достопримечательности Венеции. В конце концов он решает, что Моранди оставили в живых, дабы он послужил приманкой для разведчиков из соцлагеря, вполне возможно, еще ведущих в древнем итальянском городе свою деятельность.
Надо признать, что в прозорливом уме Боеву отказать трудно, как и в изобретательности. Дождавшись отъезда Моранди в Женеву, Эмиль ради получения дополнительных сведений о нем просто-напросто закручивает роман с Анной Феррари, - любовницей Моранди. Пустив в ход щедрые подарки и водя свою новую подругу по роскошным ресторанам, он быстро вызывает расположение Анны и узнает от нее, что раньше Моранди наведывался по служебным поручениям за железный занавес.
Довольно много внимания автор уделяет изложению хода мыслей Боева в процессе вербовки этой женщины. Из него видно, что болгарский разведчик уверен в том, что с дамой легко завязать отношения, осыпая ее ювелирными украшениями и покупая ей в большом количестве одежду.
При этом другие кавалеры Анны включая Моранди представляются довольно бедными и даже нищими мужчинами, не располагающими таким же упругим кошельком, как у Боева. Не исключено, что в этой сюжетной линии кроется идеологический заказ на изображение западных мужчин неудачниками, не способными создать своим женщинам такие же роскошные условия жизни, которые могут появиться у них по мановению руки заезжих представителей соцлагеря.
Следует отметить, что реалии конца шестидесятых годов были несколько иными, и потому трудно себе представить, что рядовой житель соцстраны так легко закрутил бы роман с венецианкой, щедро потратив на нее большие деньги. Увы, не будь восточноевропейский строитель коммунизма разведчиком, имеющим в распоряжении солидный материальный ресурс для выполнения задания, он не купил бы итальянской даме даже пары дорогих туфель.
Кстати, Боев тоже не спешит превращать свой роман с Анной в сказочный фейерверк и думает о том, как удержать потраченные на эту роскошную женщину средства в разумных пределах, чтобы "расход не превысил приход", хотя деньги при этом оставляет тут и там вовсе не свои, а государственные.
Таким образом, автор не упустил возможности вольно или невольно подпустить в свой роман идеологического дымка и сквозь него показать, что жизнь в западных странах далеко не так легка и прекрасна, как могли подумать озлобленные социалистическими реалиями жители Восточной Европы и Советского Союза, читатели из которого явно тоже имелись в виду при написании этой книги.